Неточные совпадения
Саня был мальчик длинный, худощавый, с деревенскими приемами, которые делали его жертвой насмешек, с детски
чистым сердцем и головой, слабоватой на
учение.
Бёмевское
учение чище соловьевского, которое допускает муть в софийных настроениях.
Я очень обрадовался
чистой работе и началу
учения, но смотрел на бумагу и инструменты с благоговейным страхом, ничего не понимая.
Так что если прежде только человек, исповедующий церковное религиозное
учение, мог, признавая себя при этом
чистым от всякого греха, участвовать во всех преступлениях, совершаемых государством, и пользоваться ими, если он только при этом исполнял внешние требования своего исповедания, то теперь и все люди, не верящие в церковное христианство, имеют такую же твердую светскую научную основу для признания себя
чистыми и даже высоконравственными людьми, несмотря на свое участие в государственных злодеяниях и пользование ими.
Товарищи восторженно обнялись и с этой минуты сделались неразрывными друзьями. Дружба их, впрочем, носила особый отпечаток чего-то аскетического. Они дружили для того, чтобы поддерживать один другого в общем их стремлении уйти от житейских соблазнов к поднявшему их возвышенному идеалу
чистой жизни в духе христианского
учения.
«Ничего!» Выходит, что камышинский мещанин сужден, осужден, закован, сослан, готовится принять неведомую меру мучений из-за… ничего! Казалось бы, к тому, что характеризуется этим словом «ничего», можно относиться лишь безразлично. Между тем, камышинский мещанин относится к нему страстно, он является подвижником
чистого отрицания, бесстрашно исповедуя свое «ничего» перед врагами этого
учения.
Но беда в том, что
ученье это редким из нас впрок идет: редкие решаются собственным умом проверить чужие внушения, внести в чужие системы свет собственной мысли и ступить на дорогу беспощадного отрицания для отыскания
чистой истины; большая часть принимает
ученье только памятью, и если действует иногда рассудком, то не потому, чтобы внутренняя, живая потребность была, а потому только, что в голову заброшено такое
учение, в котором именно приказывается мыслить.
Меон как возможность возможностей есть всеобщая матерь бытия, чрез ложесна коей проходит всякое бытие (недаром же к помощи μη прибегают даже такие поборники универсальной дедукции всего бытия, как Гегель, а равно и Коген с его
учением о «
чистом происхождении»).
Учение Канта о «разумной вере» страдает половинчатостью, это полувера-полуразум: хотя ею переступается область познаваемого разумом, но в то же время разум не хочет отказаться от своего господства и контроля и в этой чуждой ему области [Для противоречивости и двойственности идей Канта в вопросе о вере характерна глава «Критики практического разума» под заглавием: «Каким образом возможно мыслить расширение
чистого разума в практическом отношении, не расширяя при этом его познания как разума спекулятивного?» Здесь «теоретическое познание
чистого разума еще не получает прироста.
Эта проблема вполне аналогична проблеме Эккегарта (знакомство с которым определенно чувствуется в соответствующих
учениях Беме) [Schwarz (1. с., 553) даже называет Беме, конечно, преувеличенно, «ein Neuschöpfer und geistiger Vollender der Gedanken Eckeharts»127.], именно о возникновении в первоначальном,
чистом Ничто одновременно и Бога и мира, или о теологическом «reiner Ursprung» [
Чистое первоначало (или первоисточник) (нем.) — одно из основных понятий в философии Г. Когена, обозначающее тот или иной исходный элемент, на основе которого формируется все достояние мышления.
[
Учение Канта об антиномиях
чистого разума — самое гениальное в его философии.
Я вспоминаю дни
ученья,
Горячей дружбы увлеченья,
Проказы милых школьных лет,
Надежды силы молодые
И грезы светлые, живые
И
чистой юности рассвет…
Уже Кант в
учении о категорическом императиве и
чистой моральной воле стал на путь отрицания душевного, отрицания живого конкретного человека.
Чистое православное
учение только в богоспасаемом граде Москве удержалось и паче солнца светится!
Культ
чистой Девы в пределе ведет к культу андрогина и к бёмевскому
учению о Софии как пребывающей в человеке божественной Деве.
Когда Адольф принужден был отправиться в Упсальский университет доканчивать
учение и начинать новую жизнь, убивать первые,
чистые впечатления природы и знакомиться с тяжелыми опытами; когда нашим друзьям надо было расстаться, одиннадцатилетняя невеста и четырнадцатилетний жених обливались горькими слезами, как настоящие влюбленные.
Ты ведь повсюду славен, мудрый Пеох; ты за своею лампадой прочел все священные свитки; ты знаешь и свет нашей истинной веры, и знаешь тоже всю ложь всех прочих
учений, а мы чужих вер не знаем — мы только от
чистого сердца их ненавидим.